Гренобль – небольшой (по Французским меркам) городок, геометрически похожий на морскую звезду. Он стоит на соединении альпийской реки Изер и радиоактивной реки Драк, со всех сторон зажатый высокими горными массивами. В этих горах вполне себе до сих пор живут дикие кабаны, олени, лани, косули и козы.
Если вам повезёт заметить в лесу небольшого пятнистого оленя, похожего на японского сика, то, не удивляйтесь, это он и есть. В 1870-ом году японский император подарил президенту французской республики 5 оленей (на табличке в городе Визий по этому поводу безграмотно написано “японский император Микадо”). Чего делать с таким подарком президент Франции не знал, и с тех пор стада диких японских оленей бегают вместе со всеми по долине реки Изер, а сасимикарпачио из сырой оленины так и не вошли в местную кухню.
Аналогично канадская казарка в альпийских водоёмах Франции – это не какая-нибудь европейская казарка, а вполне себе канадская иммигрантка, завезённая французами в 17-ом веке (отдельный вопрос: называли ли ее тогда новофранцузская казарка?).
Ну а люди по всему миру знают и любят Гренобль как родину крепкого травяного ликёра Шартрёз и козла даху. Но и не только за это.
Французы по праву гордятся своей революцией. Да, революция дала нам гильотину, но она нам дала и права человека (и с тех пор многие так и думают, что одно не возможно без другого). Да, революционеры разрушали церкви и дворцы, но они дали французам атеизм, а аристократия заслужила. Наконец, как знает каждый житель Гренобля (и больше никто), Великая Французская Революция началась ни где-нибудь, а именно в Гренобле.
Притеснённые и униженные, будущим революционерам жилось так плохо, что 21-го июля 1788-го года они собрались в принадлежащем одному из них пригородном дворце Визий, и потребовали демократии.
С тех пор французские замки пережили много перипетий. Революционеры, прогнав аристократов, передали замки в собственность государства. Часть из них потом были проданы буржуазии, часть стали музеями, часть президентскими дворцами новой республики. А потом пришёл Наполеон и восстановил в своих правах часть аристократов.
Возвращался из изгнания Наполеон опять же через Гренобль. Пройдя через городские ворота, он сказал: “До Гренобля я был странником. В Гренобле я стал принцем”.
В этот раз я не был в Гренобле уже много лет и первое впечатление шокировало. Город показался удручающе грязным и пугающим, как центр Сиэтла. В жизни в американской субурбии есть много недостатков, но в США я вижу каждый день на улице людей бегающих босиком. Лавируя между окурков и собачьих какашек на мостовой, я подумал, что снять ботинки в Гренобле я никогда не решусь. Много людей. Много курящих. Заметил девушку бросающую окурок на асфальт прямо из окна автомашины. Наконец, вполне возможно не все какашки собачьи. Франция – такая дикая страна, в которой с одной стороны все общественные туалеты платные, с другой стороны – грязные. Самый удивительный туалет потом видел в торговом центре в Лионе. Он был за деньгу, но со льготами. Ветеранам французской революции и беременным женщинам – бесплатно.
На следующий день пошёл дождь, а ещё потом снег, глаз привык, и все стало как-то чище и симпатичнее. Уже на второй день я снова почувствовал себя в Гренобле дома, вспомнил в голове улицы и трамваи, булочные и старинные кафе, квартал итальянских иммигрантов и стеклянные шарики подъёмника, добежал до Бастилии и по пещерам на горе. Вспомнил рынок под эстакадой, сыр и торты, и, чтобы вы не подумали, что я продался только за котлеты, потрогал рукой исписанные граффити древнеримские стены, и снова зашёл в тихую и мрачную, но безумно любимую, всегда пустую церковь 14-го века Сан-Андрэ.
Источник : http://kitya.livejournal.com/
