…или способ скрыть шрамы.
В данном случае это не прихоть женщины, а это способ скрыть шрамы…
В зале ожидания салона «Little Vinnie’s Tattoos» байкеры и панки сидят бок о бок с воцерковленными бабулями и футбольными мамами. В этот неприметный стрип-молл в комплексе с солярием, винным магазином и отделом с фильмами для взрослых, что на окраине Балтимора, слетаются клиенты из Саудовской Аравии, Испании и Бразилии. В волнительном нетерпении они входят в магазин Винни Майерса – конечный пункт назначения для многих женщин, переживших рак молочной железы и пытающихся вернуть то, что отняла мастэктомия.
За последние десятилетия число случаев заболевания раком груди значительно возросло, и этот скачок особенно заметен в США. На сегодняшний день статистика показывает, что каждая восьмая американка в течение своей жизни сталкивается с болезнью. За тот же период времени уровень смертности от данного вида рака снизился. Но для многих лечение требует удаления молочных желез и ареол. Большинство пациентов решается на реконструктивные операции. Грудные имплантанты помогают восстановить утраченные формы, но создание реалистичных на вид ареол – более трудная задача.
Несмотря на все медицинские достижения, лучший метод реконструкции сосков – это татуаж, и в этой области «портреты ареол» от Винни, как он сам называет их, признаны лучшим, что можно купить за деньги.
«Нам удалось обмануть докторов», – шутит ассистент Винни, Ричи. «Некоторые клиентки звонили нам и, смеясь, рассказывали: «Вы никогда не поверите, что произошло! Я пришла на очередной осмотр к моему хирургу, разделась, и он стал листать мою карту, а затем так растерянно посмотрел на меня и, наконец, говорит: «Я думаю, произошла ошибка. В этой карте говорится, что Вы были прооперированы.»
В чем же секрет Майерса?
«Это просто искусство», – говорит Винни. «Игра света и тени. Мне сложно поверить, что никто другой никогда прежде не думал об этом. Есть множество других мастеров косметического татуажа, они просто рисуют шаблонный круг и закрашивают его. На выбор три цвета: шоколадно-коричневый, цвет розовой жевательной резинки и лососевый. Какой ближе всего к твоему натуральному, тот ты и получишь. Большинству белых женщин достается лососевый.»
«Обычно они даже не прорисовывают сосок», – восклицает Винни. «Рисуют круг и затем, возможно, другой, более темный. Может быть. Ты получишь шоколадно-коричневый круг внутри лососевого.»
«И в большинстве случаев они даже не могут нарисовать сосок в нужном месте», – сокрушается Ричи. «Иногда кажется, что они просто закрывают глаза и тычут наугад…»
«Точно», – соглашается Винни. «Как по мне, это настоящее преступление.»
Другой аспект, который Винни считает преступным, – стандартная плата за косметический татуаж. «Это запросто влетает в пару тысяч баксов, – отмечает он, – и страховка не покрывает сумму. У нас ареола стоит так же, как и любая другая татуировка того же размера. Почему мы должны брать больше только потому, что это сосок?» В салоне Винни стоимость работы за одну грудь – 400 долларов, или 600 за обе.
Глядя на спокойную уверенность Винни, его опрятный, элегантный вид, слушая его речь, изобилующую медицинскими терминами, легко понять, почему многие клиенты называют его «доктором». Кажется, что сейчас он достанет свой стетоскоп. И если бы так и случилось, никто бы и бровью не повел.
В салон входит женщина лет 50-ти – бывший капитан команды болельщиц, как с гордостью похвастал ее муж. Ее борьба с раком длилась два года и оставила ее с длинным фиолетовым шрамом на месте левой груди.
Она заметно нервничала. Винни предложил принести ей пива. «Все в порядке, – пошутил он, – мы все здесь пьяные!»
Разговорившись о том, что значит для нее татуаж, женщина сказала: «Я надеюсь, это поможет избавиться от постоянных напоминаний. Какое-то время ты находишься в режиме выживания. Просто проходишь процедуры, миришься с диагнозом. И затем, когда все заканчивается, у тебя появляется чувство, что все прекрасно. Пока ты не остаешься наедине с собой, и это самая сложная часть. Иногда дела идут замечательно, но затем, когда я выхожу из душа, все возвращается – словно удар в живот. Надеюсь, это просто поможет стереть некоторые воспоминания.»
«Дело в том, – начал Винни, указывая на отметину, – что, когда Вы смотрите сюда сейчас, Вы видите только шрам. Но когда там появится сосок, шрам уже не будет таким заметным. Вместо него Вы будете фокусировать свое внимание на соске.»
«Кажется, что это отнимает твою женственность», – уточнила клиентка. «И это странно, потому что женщины постоянно прячут свои соски, и затем, когда они исчезают, ты думаешь: «Почему я прятала их? Почему я так старалась их спрятать?»
«Странно, – говорит Винни, смешивая пигменты, – что почти каждая женщина, с которой я говорил, так же не чувствовала себя завершенной, целой до конца. Что я слышал чаще всего, когда заканчивал процедуру, это «я снова чувствую себя полноценной.»
Винни надевает свои черные латексные перчатки. «Как настоящий байкер!» – смеется женщина. «Все будет четко!» – парирует он.
Тату-машинка жужжит и вибрирует в его руке, как нечто живое и злобное. Женщина вздрагивает и сжимает губы при прикосновении иглы. Когда через 20 минут все закончилось, Винни медленно развернул кресло с сидящей в нем клиенткой к огромному зеркалу. «Что Вы думаете?», – спросил он. Ее лицо смягчилось, и она потерла свои глаза. Через мгновение прозвучал ответ: «Я больше не вижу шрам. Он действительно исчез.»
