Был такой дом. По улице Иркутской когда-то . Дом – шедевр. Мы – дети, проходившие мимо и тайком заглядывающие во двор, испытывали одновременно и ужас и восторг. Там явно жил волшебник. Без цензуры. Если бы тогда были мобильные телефоны, то количество селфи на фоне этого дома побило бы все рекорды. Чудом в интернете нашлось несколько фото этого дома из сказки.Уж неизвестно что сейчас находится на его месте, но дом был великолепен. Его владелец ничуть не сдерживал себя в реализации своих творческих фантазий.
Местные жители рассказывали, что владельцем был одинокий художник-скульптор с психическим заболеванием. Ну, а как – будто Дали был здоровый? Говорят, что посреди комнаты стоял открытый гроб с фигурой хозяина в нем. Гроб, кстати, было видно иногда и с улицы. Кому-то везло, и иногда они видели и владельца. Самого настоящего кишиневского Сальвадора Дали по фамилии Бонза (Георгий)
На уроках английского языка нам иногда показывали учебные фильмы. В школе имелся кинопроекционный аппарат для демонстрации 16-мм фильмов, а учебных фильмов на английском языке было три: документальный фильм про Лондон, мультфильм про то, как Винтик и Шпунтик изготовили пылесос и игровой короткометражный фильм «Ice cream cake». Сюжет этого фильма я не очень хорошо помню: какие-то события вращаются вокруг того, что дети-пионеры несут в картонной коробке торт, который оказывается тортом-мороженое, и он, разумеется, тает на жаре… Фильм, однако, запоминался не потому, что сюжет был ярким, и не потому, как хорошо «школьники московских школ» (так было написано в титрах) говорят по-английски, а потому, что события разворачиваются на фоне сказочного дома, наполненного сказочными персонажами.
То, что этот дом – не декорации в киностудии, а реально существующий, к тому же в Кишиневе (!) дом, – я узнал гораздо позднее.
Я пустился в эти воспоминания не одной ностальгии ради. А в надежде, что волшебная сила интернета позволит вернуть из небытия имя скульптора Бонзы и, возможно, фотографии его волшебного дома. Здесь я дам лишь самые общие описания.
Дом находился то ли на улице Иркутской (теперь, кажется ул. В.Купча), то ли на ул. Фрумоасэ – моя память не точна. Внешне это выглядело, примерно, так. (Разумеется, я описываю лишь фрагменты того, что хранит моя память: у меня нет ни одной фотографии.)
Невысокая ограда представляла собой раскрашенные цветными масляными красками объемные детские фигурки, держащиеся за руки, и фигурки животных. Пространство между оградой и домом было заполнено невообразимым количеством персонажей: тут были и животные, и птицы, и фонтан со множеством фигур, и цветы, и кусты и деревья – все это полноразмерные объемные цветные фигуры. На крыльце дома сидит мальчик-пионер, читает раскрытую на коленях книгу. На крыше лома был и аист, и человек, ползущий по крыше, и трубочист у трубы…
Пройти мимо такого было невозможно. Любой человек, оказавшийся рядом, просто столбенел от увиденного. Остолбенел в свое время и я – причем в тот момент у меня не возникло ассоциаций с учебным черно-белым фильмом: это я осознал гораздо позднее.
Постоял я так некоторое время столбом с отвисшей челюстью, и меня окликнули: заходи! Я вошел. Это был хозяин – скульптор Бонза. Он провел меня в переднюю комнату…
Господи – что там было! Теперь, когда я объездил весь мир и пересмотрел все известные музеи всех реалистов и сюрреалистов, могу сказать, что Кишинев владел объектом огромной, ни с чем не сравнимой притягательной силы. Это был объект, быть может, не равный музею Дали в Фигейросе, но, несомненно, из того же ряда.
Первое, что бросалось в глаза – это гроб на столе посередине комнаты. В гробу – старушка в платочке. Все выполнено в реалистичной манере, без искажения пропорций. «Этом моя мама», – сказал Бонза. И пояснил: «Она умерла». Потом он показал два своих бюста-автопортрета с названиями «Ой как у меня болит зуб» и «Зуб вырвали!». На одном он скорчился от боли, на другом – радостно улыбается.
В комнате еще множество скульптур, между ними трудно протиснуться. Был и сам Бонза в гробу. На стенах висели маски, барельефы, горельефы и живопись. В первую очередь в глаза бросался портрет Леонида Ильича Брежнева со звездами на груди. Звезд на момент осмотра было на одну или две больше, чем в действительности: гениальное предвидение художника.
Впоследствии я заходил к Бонзе еще несколько раз. Жил он очень бедно, поскольку продать ничего из своих работ не мог, да и не очень хотел. В комнате стояла тарелочка, в которую можно было положить мелочь – так немногочисленные посетители и поступали. У Бонзы была семья, которой было, видимо, очень нелегко жить с таким необычным человеком. Когда Бонза умер, дом был продан. Я захотел взглянуть на него в конце девяностых. Дома уже не было, на этом и смежном участке появились современные коттеджи. Как мне сказали – там жил то ли посол США, то ли кто-то поменьше рангом из дипломатического представительства.
Мне неизвестна судьба его наследия. К сожалению, интернет не дает никакого отклика на поиск словосочетания «скульптор Бонза». Не сомневаюсь, что есть люди, которые знают о Бонзе и судьбе его творчества намного больше меня. Очень хотелось бы, чтобы нашлись фотографии – они обязательно есть во многих семьях. Прошу всех, кто может дополнить мои заметки – сделать это. ”
Этот дом промелькнул в фильме «Иона» фильм 1987 -го года. Киностудия Молдова -филм.
И внутри него и снаружи.
Вот в этом месте. Примерно со 2-й минуты.
Район распродан весь и давно. И дом, конечно же. Кто видел его и запомнил с детства, до сих пор ищет его глазами. Жаль. Это был настоящий наивный скульптурно – архитектурный шедевр!
